|
|
Павел
Дартс. pavel.darts@mail.ru
День
Предыдущий - Саш, ты к концу света приготовился? – Машка явно
была к нему неравнодушна, и не пропускала случая зацепить языком. - Да ну, Маш, мне ещё перед шефом по квартальным
показателям за отдел отчитываться; если шефа показатели не устроят – тут мне
конец света и наступит, хы. А ты что? - А мы с девчонками соберёмся, возьмём самбуку,
мартини, - и будем его отмечать! Послезавтра. - Класс. «Конец света, потом Новый Год, потом
Рождество», ага?.. - Хи-хи. - Неужто без пацанов?? - Хи-хи. Ну ладно, до скорого! - Угу. Увидимся ещё до Конца Света… Он проводил взглядом Машкину стройную фигурку – та,
явно ожидая, что ей будут смотреть вслед, прошлась по коридору к дверям
бухгалтерии походкой манекенщицы, подвиливая упругой попкой под обтягивающей
мини-юбкой, отворила дверь, призывно-жарко зыркнула на него на прощанье, - и
скрылась за дверью. Хорошая девка. Спелая. И сама как бы ни прочь. Но
нельзя – нельзя! Во-первых, нефиг на работе романы крутить – это до добра не
доведёт; а я всё же хоть и мелкий, но начальник – Александр был человек
практичный и всё любил раскладывать по-полочкам. Во-вторых, я теперь человек семейный.
В-третьих, я Люську люблю. В-четвёртых, денег не так много, чтобы романы
крутить… В-пятых, время потраченное на романы на стороне – это время, отнятое у
семьи, в частности – у дочки! – а я человек семейный… А, да, это уже было
во-вторых. Да. Надо не забыть, купить дочке очки для плавания, вот сегодня в
перерыв и выскочить в магазин; она наказывала, да – не забыть… И – отчёт. Ох,
бля, отчёт… С такими вполне благонамеренными мыслями Александр
Бодяев, худощавый спортивный брюнет лет тридцати пяти на вид, начальник отдела
продаж фирмы с труднопроизносимым названием, занимающейся в основном поставкой
и мелкооптовой продажей нержавеющей посуды из Германии, направился в свой
отдел, а там – в свою загородку, страдать над отчётом. Но тема «конца света» достала и в отделе. Менеджер
Юлечка, юный промоутер Славка и седой зубр продаж Алексей Петрович
сосредоточенно обсуждали животрепещущую тему – и это была не тема просадки
продаж на 4,2% в последнем квартале года, за что шеф обещал «выеб.ть весь отдел
и набрать новых продажников, распустил ты их Саша!», и не что гипермаркет
Гектор опять на две недели задержал проплаты по договору, - их занимала тема
послезавтрашнего «конца света». Им периодически поддакивала погружённая в
расчёты Людмила Сергеевна, дама с большим жизненным опытом и немалой в обхвате
талией, «жиссстокой судьбой» и большими познаниями в самых разных областях,
которую мужской коллектив отдела между собой называл попросту «Клумба». - …А я говорю, майя не стали бы вот так вот просто
обрывать календарь! Это им что, бумага в принтере закончилась?? - Ну что ви такой говОрите, Юличка! – Алексей
Петрович, несмотря на чисто русские корни и посконно-домотканную фамилию Бурый,
неожиданно внешность имел самую что ни на есть семитскую, и потому любил
внешне-пародийно прикинуться евреем, - Ну нельзя же было сделать вечный
календарь! Вот они и сделали – на сколько терпелок хватило. Ну а дальше – как
бы оставили на заботу следующим поколениям. Этих… Шаманов, или как у них там? - Жрецы. Жрецы «у них там!» - буркнула Людмила
Сергеевна. - Вот. Жрецы. Надоело им высчитывать дальше – вот они
и … Но Юлечка не сдавалась и защищала своё «право на конец
света» со всем пылом юного максимализма: - Вы ничего не понимаете, Алексей Петрович! Это всё не
просто так! Они не могли просто так вот тысячи лет назад оборвать календарь,
просто потому что «им надоело считать дальше»! Календарь закончился, потому
что, по их расчётам, закончится земная история! Вот! - И как же она закончится, а, Юленька? – Алексей
Петрович был полон скептицизма. - А этого никто не знает! Может быть, жутким
землетрясением! Или потопом. - Комета ещё может. – подсказал также болеющий за
конец света Славик. - Комета, да. - Нэ можыт! – Алексей Петрович, мимикрируя «под
еврея», толком не знал, как говорят настоящие, кошерные евреи; и потому
зачастую сбивался на нечто «грузинско-южное», да и то больше подражая Сталину
из кинофильмов, - Патаму што нэт предпосылок! Да будет вам известно, Юленька,
что вот так вот, с бухты-барахты, ничего не случается. Всему предшествуют некие
«звоночки». Так вот… Александру было неудобно обрывать посреди тирады
старого заслуженного ветерана продаж, и он, проклиная себя за слабохарактерность;
но и, в то же время и уговаривая, что «людям нужно выговориться, чтобы потом
погрузиться в работу», прислонился плечом к шкафу с бумагами, и решил, что так
уж и быть – дослушает баталию. Тем более что тема что-то действительно у всех
на устах, а он сам как-то прошёл мимо, - совсем замотался к концу года. Да,
очки не забыть дочке купить… – в «их» детсаду их группу после Нового Года будут
водить в бассейн, и хоть это должно было случиться только после Нового Года,
дочка требовала «очочки» уже сейчас… Опять, наверное, будет как с варежками…
Александр улыбнулся, вспомнив как купили дочке новые нарядные варежки, и те так
ей понравились, что она потребовала с ними и спать, - так и спала, выставив
из-под одеяла ручонки в нарядных варежках… Подчинённые по
обыкновению поздоровались с начальником кто коротким «Здрасьте, Ал-сандр
Ник-ч!», а кто и просто кивком, - они были увлечены спором: - … развалит как Спитак или Нефтеюганск! Мне мама
рассказывала! - Мы говорим про Конец Света – или где?? Да,
неожиданные землетрясения могут случиться где угодно, да хоть у нас тут, в
Мувске, хотя мы на тысячелетней геологически устойчивой плите находимся, и
землетрясений у нас отродясь не бывало! Ну – пусть! Но по всей планете, чтобы
наступил ОБЩИЙ!.. – Алексей Петрович назидательно поднял вверх указательный
палец, - Невозможно! Нету предпосылок. - А вот… - Знаю-знаю, это вы кино пересмотрели – «2012» - да?
Ерунда это и холливуццкая поделка! Хотя и с размахом снятая, чтобы пугать таких
вот как вы, недорослей, не получивших нормального советского образования! Людмила Сергеевна скептически хрюкнула, продолжая
тыкать толстеньким пальцем в клавиши калькулятора; но юная часть отдела приняла
вызов: - А отку-у-уда вы можете знать, может и есть
предпосылки! Просто нас не информируют – чтобы не сеять паники! - Во-во. А накануне президент выступит – уже из
бункера, только мы это не узнаем, что из бункера, - и скажет: «Прощайте,
дорогие сограждане!» - Или не выступит. Но всё равно… - Пусть не землетрясение, пусть комета. Нибиру – во!
Слыхали?? - Славик… Если бы в вашей школе нормально преподавали
астрономию, и если бы ты не прогуливал уроки, куря в мужском туалете и
подсматривая за девочками в женском, то ты знал бы, что вот так вот, за пару
дней, комета откуда ни возьмись, прилететь не может! Тем более – планета! Чушь
это всё! - Она невидимая! - Стало быть и несуществующая! Кури, Славик, учебник
по астрономии за девятый класс… - Учёные установили, что Великий Потоп – был! - Юличка! Што ви гаваритеее… И эти учёные нашли ноев
ковчег на горе Арарат, - правильно?.. Эти «учёные», как и Славик, прогуливали
уроки; но вы-то девушка благоразумная и с пониманием, должны сообразить, что
несколько метров уровня воды откуда ни возьмись не бывает, - если только не
допустить наличие бога Савоофа, который где-то эти кубические километры воды
вдруг изыщет… Придумайте уж что-нибудь более правдоподобное! - Ладно… - Юля поправила свитерок, задумчиво секунду
посмотрела на план-график, приколотый к стене рядом с календарём, где дата
Конца Света, наравне с Новым Годом, Рождеством и заранее объявленным
корпоративом были обведены красным фломастером, - и выдала: - А финансовый кризис! Ааа?? Алексей Петрович! В
Америке – я сама читала! – если они не повысят этот… лимит заимствований, - то вот и будет конец света! Сначала –
финансовый, потом – общий! Вы знаете, что будет, если развалится финансовая
система!!.. Это же!.. - А-ха-ха! Майя за несколько тысяч лет предвидели, что
в конце декабря США – страна, которой на тот период ещё и в проекте не было, -
будет принимать новый лимит заимствований!! А-ха-ха-хо! Ну вы жжёте, Майечка! А
будет у нас 13-я зарплата и премия по итогам квартала – это они не
предвидели?.. - Это всё ерунда, конечно! – наконец, оторвавшись от
расчётов, вынесла вердикт Людмила Сергеевна, - На самом деле будет вот что!.. Она достала из ящика стола какую-то газету, какой-то
«жёлтый листок» с кроссвордами и предсказаниями, читать которые она была
большая любительница, - в рабочее, разумеется, время; и с выражением зачитала: - «Пророчества тибетского ламы!» - она обвела всех
строгим взглядом и продолжила: - Земля, вместе с солнечной системой,
возможно, начнет проходить через галактическую «нулевую полосу». Она ещё что-то читала; Александр, утомившись её
слушать, сел за свой стол и принялся просматривать черновик отчёта, краем уха
слушая многозначительное бубнение «Клумбы», поддакивание Юли и Славика, и
ехидные комментарии Алексея Петровича: - Звуков не будет! Плотность среду куда денется – лама
отменил?? … Электричества не будет – так помрём все! Организм-то по сути –
электрическая машина, нейроны обмениваются информацией посредством
электрических сигналов!.. Энергии гасятся!.. Наконец, Александру это надоело, он встал и призвал
коллег к порядку: - … то шеф обещал весь наш отдел
разогнать, и набрать по-новой, с улицы. Чтобы не обсуждали в рабочее время
предсказания всяких тибетских хиромантов, а работали! А потому – Алексей
Петрович! – на вас в эти полтора дня решить вопрос с «Гектором»; Славик – ваши
промо-юноши и промо-девушки спят на ходу, я завтра объеду все точки лично, так
им и передай; Юлечка… - и так далее, не исключая и обширнейшую Людмилу
Сергеевну. Получив втык, все как-то собрались, и время до обеда
прошло в обычной деловой суете. Забежав в обед в ЦУМ купить дочке очки для плавания
Александр опять стал невольным слушателем дебатов о конце света. Перебирая
висящие на стенде в огромном количестве очки и периодически созваниваясь с
женой и дочкой (« - Люсь, вот розовые есть. Пойдут ей розовые? Ну какие-какие…
Такие. Розовые. Стёкла затемнённые, да. Не надо? А с прозрачными – там и
резинки прозрачные, и эта… типа оправа. Из селикона. Ну откуда я знаю «чьи»?
Наверно китайские, чьи же ещё. Вот ещё есть в чёрной оправе, строгие такие, но
там тоже стёклышки затемнённые…» он краем уха слышал, как трепались две
молоденькие продавщицы: - … конец света… как будешь встречать?.. - Хи-хи! А что, есть какие-то уже моды на этот счёт?
Цветовая гамма и всё такое?? - Ну дык..! Хи, по идее, надо бы в простыне и в белых
тапках, со списком грехов – чтоб проще, не вспоминая, отчитываться тама… на том
свете, хихи, этот же кончится! - Класс! Тогда я на пике моды! Меня со Светкой Артур с
пацанами в сауну назавтра пригласил, на всю ночь, говорит, выкупили… Придётся
идти! Там будет и простыня, и «это конец, Света!..» - Ха-ха-ха!! - Только насчёт белых тапок не уверена. Надо будет
позвонить Артуру, спросить – есть у него белые сланцы, нет? А то гардероб будет
неполон. - Белый презерватив ещё. - Там этого добра хватает. И белый, и розовый, и с
пупырышками… - Хихихихи. Классно тебе! - Да. Вот это будет «конец, Светы»! - Хихихи… Заодно и список грехов пополнишь. - Атож! С ума они все посходили, да. Со своим «концом света».
Вот если завтра не смогу шефу объяснить про «объективные предпосылки снижения объёмов
продаж», конец света в отдельно взятой семьё Бодяевых имеет наступить ещё до
Нового Года… Купил очки с прозрачными стёклами, или что у них там
вместо стёкол – поликарбанат? С «оправой» весёленького «девчачьего» цвета, где
было намешано и розовое, и синее с красным и жёлтым. Пусть дочка учится
плаванию. Мдя. Как с цепи все посрывались. Едя уже домой включил
в машине радио – вперебивку с музыкой приятный женский голос сообщил, что «… нам сообщают, что сразу из нескольких обсерваторий
поступают сообщения, что… в галактике стали гаснуть дальние звёзды! Да-да,
дорогие радиослушатели; астрономы никак не комментируют это интересное
астрономическое явление; судя по всему, они сами находятся в растерянности, -
но факт остаётся фактом: впервые за всю историю астрономических наблюдений
исчезли несколько звёзд в самых отдалённых созвездиях. Мы попросили
прокомментировать это явление нашего музыкального редактора Михаила
Всесвятского, который также является знатоком и любителем астрономии. Скажите,
Михаил, каково ваше мнение по этому вопросу, - почему исчезают звёзды? - Ээээ… Ммммм… Судя по всему, Татьяна, звёзды были
поглощены так называемой «чёрной дырой», которая, по сути, является ни чем
иным, как сгустком антиматерии, образовавшейся в результате чудовищного сжатия…
Александр переключил станцию, но там была вообще
какая-то чушь про политику, и он вернулся на прежнюю – авось надоест нести
ахинею и включат музыку. Так и есть: - … непонятно, почему это явление происходит
одновременно и в самых разных областях галактики. Хотя это и можно списать на
предновогодние шутки астрономов. Ну а сейчас – в эфире нашей радиостанции
шлягер: «Я люблю тебя до конца света, и дальше, дальше, моя Света!» Оставайтесь
с нами! Заиграла ритмичная музычка, голос, с равной
вероятностью могущий принадлежать как мужчине так и женщине, с придыханием
запел «Я… тебя… А-Аа! Све-е-ета-а-А!!» - и Александр расслабился. А то этот
трёп про конец света уже стал раздражать. Скорее бы Новый Год… Во, дают журналюги! «Звёзды гаснут». А завтра сообщат,
что «разверзлись врата Ада, и полезли рогатенькие проверять налоговые
декларации…» Коллективная истерия какая-то. Уже возле дома машинально глянул на небо – ну,
какие уж звёзды в вечернем небе большого города? Всё залито смогом и подсвечено
световой рекламой – так ни одной звезды и не видно. Всё, впрочем, как обычно. *** День Накануне. На отчётном совещании у шефа Александр бился как
троянцы с греками – и таки отстоял свою концепцию, что в нынешних экономических
условиях определённое снижение продаж неизбежно; и это не вина отдела продаж, -
таковы реалии. Напутствуемый отеческим «Вам необходимо будет в новом году
изменить эти реалии, или мне придётся заменить вас, Александр!» он, тяжело
вздохнув, покинул кабинет, и отправился в ЦУМ менять очки на «розовенькие», -
дочка была придирчива. Продавщицы были уже другие – те, судя по всему, уже готовились
встречать «конец Светы». В сауне, да. На выходе из магазина он обратил внимание, какое всё
стало серое, тусклое… Что-то рано темнеет сегодня, а? Понятно что зима, но
вчера-то в это же время было не так… Или у меня со зрением что-то?.. Надо будет
витамины попить; не иначе зимний авитаминоз… Идущий впереди и чуть сбоку
пожилой человек в очках неуверенно как-то нашаривал ногой ступеньки в подземный
переход, и Александр невольно приготовился подхватить его под руку, если он
вдруг упадёт, споткнувшись; но тот преодолел ступеньки, но в переходе пошёл,
ведя рукой по стене, как слепой, боящийся потеряться. И у этого, что-ли,
авитаминоз? И вообще люди выглядели необычно, не было этого постоянного
мувского галдежа и толкотни, - люди неуверенно как-то посматривали друг на
друга, многие старательно моргали и протирали стёкла очков. Куриная слепота, не
иначе. А вдруг – эпидемия?? С этим невесёлыми мыслями Александр отпросился у
шефа пораньше домой, «… - встречать конец света, Анатолий Львович, это вы
правильно заметили… Да-да, конечно, я набросаю план мероприятий… по повышению,
ага… Да, на корпоратив – обязательно! С женой, конечно! Всего хорошего,
Анатолий Львович» - отпустил домой томящихся сотрудников, которым как
раз Людмила Сергеевна авторитетно объясняла, что «в морковке – каротин, и он
очень важен для зрения; а зрение зимой непременно садится!», и поехал домой. Чёрт, как рано темнеет! Вообще почти ничерта не видно!
Он не включал радио, всё внимание сосредоточив на дороге. И уличное освещение
вроде включено, и фары, и дорога сто раз знакома – а вот поди ж ты!.. Свет фар
не пробивает вперёд, а как-то незаметно гаснет в нескольких метрах перед
машиной; и фонари передних машин видны еле-еле, как окурки в тумане… хотя никакого
тумана и нет… По дороге домой – а он ехал очень осторожно, значительно
медленнее чем обычно, - он стал свидетелем, по меньшей мере пяти ДТП. Машины
стукались друг в друга как слепые котята. Чёрт знает что! Похолодало. Припарковав машину во дворе, он,
похрустывая ледком под ногами, прошёл к подъезду своей девятиэтажки; и тут
обратил внимание, что прежде сиявшая в это время огнями, стоявшая поодаль
высотка еле различима теперь во тьме… Что за чёрт? Главное, не туман ведь, и
окна там светятся как всегда, и вон – сполохи красным от рекламы Кока-Колы как
обычно, - но всё еле видно… Может, это… выброс пепла какой? Мелкодисперсная
взвесь в воздухе; может какой-то вулкан… в Европе? И не объявили?.. Поднялся на лифте домой, на пятый этаж; чмокнул жену в
щёку, расцеловал повисшую на шее дочку «Папа, папа, нас сегодня с садика
пораньше отпустили, меня мама забрала!»; переоделся в домашнее, и, ожидая пока
будет готов ужин, включил телевизор. Трали-вали, - по телевизору не было
никакой тревоги, по-прежнему крутили всё радостное, предновогоднее, особенно
напирая на хит сезона «про Свету и конец света». Только как-то блёкло. Пришлось
с пульта войти в меню, и добавить на плазме яркости – сразу стало лучше. С кухни заглянула жена: - Иди кушать, Саша. Да, лампочки бы в кухне заменить –
тусклые какие-то, ничего не видно… И, правда, на кухне стало темновато. Включил
дополнительно настенную лампу над столом, свет над мойкой и над плитой, и
пообещал, что завтра лампочки обязательно заменит – честно-честно! «Сегодня я с
поля боя, Люсь, не поверишь, бился как Геракл с Немейской гидрой – с шефом,
значит, кто ж у нас ещё за гидру, - отстоял, что в падении продаж нет нашей
вины. Так что завтра всё, Люсь, завтра; сегодня я измученный, как Геракл,
очистивший авгиевы конюшни…» Он который вечер подряд читал дочке на ночь «Подвиги
Геракла» и вообще что-то из переложения древнегреческой мифологии для малышей,
и потому был «в теме». - Ах ты мой Геракл! – жена наградила жарким поцелуем,
и пообещала попозже, как только уложит дочку, постараться воздать герою за
совершённые во благо семьи подвиги. В самом деле, свет становился каким-то тусклым – на
подстанции понизили напряжение, что ли? А ну их к чёрту! Повод пораньше лечь
спать. Потому сегодня легли спать рано. Ну и, – в супружеской
постели, пока не уснули, свет ну вот совсем, к счастью, не обязателен… - Саш, а что у вас на работе про конец света говорят?
Я-то всё дома и дома. А по телеку уж такую чушь несут… - Ничего не говорят. Вернее, говорят всякую фигню. Иди
ко мне, малыш… - Саш… Ночью Александра пару раз будил протяжный собачий вой
– что на улице, что в доме. В доме было слышно плохо, а вот с улицы выла пару
кабыздохов очень громко и противно. Вот
сволочи! Откуда они только взялись? Попытался рассмотреть светящийся циферблат
электронных часов – и не разглядел. А ну и пусть. Темно ещё – значит рано. И
будильник – на прикроватных часах и в мобильнике. И, обняв уютно-тёплую жену,
вновь заснул. Проснулся выспавшимся, - но… было ещё темно. Ну совсем
темно, просто хоть глаз выколи. Даже с улицы не было привычного отсвета ночных
огней сквозь тюль на окне спальни. И будильник не светит… Чёрт, сколько же
времени? Наверное, ещё очень рано – или на улице такой густой туман? Часы не
светят – отключили электричество, что ли? Чёртовы коммунальщики! Он постарался нашарить лежавший рядом на тумбочке
мобильник. Ну смотри чо – прям вообще ничерта не видно! Или это я не проснулся
ещё?.. Нашарил мобильник, тиснул на кнопки, силясь разглядеть экран – экран не
зажёгся… Что за чёрт? И мобильник сдох? Тут только, когда сон отступил
окончательно, он ощутил дискомфорт – было реально прохладно. Чего бы вдруг? Он
опять нырнул под одеяло, к тёплой жене. Надо вставать, и топать в гостиную –
глянуть сколько времени на настенных часах. Раз будильник сдох вместе с
мобильником, и часы на тумбочке тоже – ладно, потом разберёмся, что это они так
сговорились! – надо идти смотреть время. Или наручные часы – они возле
компьютера… Вылазить из-под тёплого одеяла страшно не хотелось, но
опаздывать, случись что, на работу не хотелось ещё меньше. Он сделал было
движение из-под одеяла – и тут понял, что его напрягало: тьма была кромешной.
То есть вообще, - как с зажмуренными глазами, только ещё темнее. Не угадывались
никакие контуры привычных предметов – вообще. Полная тьма. Не бывает в городе
такой тьмы… Кроме того на улице кто-то протяжно кричал. Долго и уже, казалось,
устало; но громко. И собаки опять воют… Чёрт, что ж это такое? И не видно нифига, и часы с
мобильником накрылись, и орёт кто-то… Он стал вылазить из-под одеяла, наощупь
нашёл на низеньком шкафчике для постельного белья свои домашние штаны,
футболку; ёжась от свежести, натянул это всё на себя… и тут его жаром накрыла
жуткая мысль – я ослеп! Блядь!! А как иначе?? Почему так темно??? Он ломанулся
к стене, где был выключатель, нащупал клавишу, щёлкнул. Никакого эффекта.
Ничего не изменилось. Тьма как была, так и осталась. А, да, если свет везде
отключили – то и света нет, это же элементарно, чё ты паникуешь, с чего бы ты
взял?.. Раз везде отключили – то и с окна ничего не светит; зима там, темно –
ночь, снега почти что и нет, - вот и темно. И ничего я не ослеп… Так он уговаривал сам себя, ощупью пробираясь к окну,
чтобы отдёрнуть тюль и посмотреть на улицу. Может, блэкаут? Вырубило крупную
подстанцию, и обесточился весь Мувск?? Но что-то внутри подсказывало, что не
бывает, не бывает такой беспросветно тёмной темноты в городе, в квартире, -
если только не накрыться с головой толстым одеялом или не запереться, выключив
свет, в ванной… Окно он нашёл на ощупь, переступая босыми ногами,
отдёрнул тюль – и ничего не увидел. Даже окна не увидел. Перед глазами, как и
прежде, казалось, висела чёрная шторка. Точно – ослеп!! Стараясь не думать об этом, не пускать в себя этот
ужас, потрогал батарею под окном спальни – она была еле-еле тёплая. Потрогал
лицо – и ощутил прикосновение. Но не увидел пальцев. Закрыл глаза – надавил
пальцем на глазное яблоко – поплыли радужные цветные круги. Открыл глаза – ничего
не изменилось… Точно. Ослеп… Ноги ослабли, Александр на ощупь присел на край
кровати. Слышно было, как в темноте ровно дышит спящая жена, да опять кто-то
кричит на улице. Борясь с подкатывающей паникой, понимая, что надо будить жену,
и чтобы она вызывала скорую, но медля пока, прислушался – человек кричал что-то
членораздельно. Не пьяные вопли, нет. На ощупь, держась рукой за стену, прошёл в дверь; так
же на ощупь прошёл в гостиную – окна её выходили на улицу, откуда кто-то и
орал… Вот ведь как громко кричит – я аж в другой комнате услышал… Или это
просто оттого что тишина какая-то? Неживая тишина – ни машина не прошуршит, ни…
ничего. Оттягивая момент, когда надо будет будить жену и объявлять ей, что вот
ведь – ослеп я, Люся… нет, ничего не болит, и ничем не ударялся, и чувствую
себя прекрасно, - но вот ослеп… подошёл так же на ощупь к окну и прислушался,
что он там кричит… Он… Он тоже ослеп?? Человек, мужчина на улице, – или
откуда-то из ближайшего дома уже истерично и с хрипом громко кричал: - Лю-ю-юди!! Ну помогите же!!! Я ничего не вижу! Я –
ослеп!! Лю-ю-ю-юди-и-и!! Вызовите скорую!! Позвони-и-ите!! У меня не работает
телефон!! Нет связи! Вызовите скорую скорей; что же вы молчите, лю-ю-юди-и!! Копец какой-то. Совпадение? Но тут кто-то с треском
распахнул окно, где-то поблизости – и послышался истеричный женский голос: - И мне вызовите скорую!! Я ТОЖЕ ничего не вижу!!!
Ааааа!!! Скорее!! Ничего не вижу! Помогите!!! Я ослепла!! Господи. Что это??.. Он ущипнул себя за руку – больно.
И отчётливо зябко. Оставалась ещё надежда, что это всё только снится, вот такой
вот явный кошмар приснился; завтра с Люськой посмеемся, главное её сейчас не
разбудить, не напугать. Она ведь спит, так?.. А я тогда чего делаю??? Голоса на улице множились. Люди кричали в окна, уже несколько
человек. Они тоже ничего не видели, и у них тоже не работала связь. И не было
электричества. И остывали батареи… Он наощупь ломанулся в прихожую, где висел
телефон-трубка. Нащупал, снял. Пустой холодный кусок пластмассы, без намёка на
гудки. Что же это такое, а?? - Саша! Саш? Ты где? Я ничего не вижу. И почему так
холодно? – послышался из спальни голос жены. Тем временем паника за окном
ширилась, теперь кричали не только со стороны улицы, но и со двора. Слова уже
было не разобрать, кричало сразу несколько человек, одновременно, перебивая
друг друга. Наощупь прошёл в спальню. - Здесь я, здесь, малыш. Всё хорошо. - Саша? Почему я тебя не вижу? Что со мной?? Он присел на край кровати и нащупал её руку – она
сидела, кутаясь в одеяло. Почувствовав его руку, она вцепилась в неё обоими
руками: - Саша! Что случилось?? Что со мной? - Ничего. Ничего, родная, всё нормально. С тобой – всё
нормально… - Люди кричат на улице… Что случилось, Саша??! – в
голосе её появились панические нотки, она крепко сжала его руку. - Видишь ли… - он пытался сформулировать то, что ещё
сам не понял, сформулировать не столько для неё, сколько для себя, - Видишь ли…
- Нет!! Я ничего не вижу!! Саша – я ослепла?? Не
бывает такой темноты!!! - Тихо-тихо, малыш, разбудишь Наташку… - услышав про
дочку, она тут же замолчала, - Тут такое дело… Я не понимаю пока почему… но ты
не одна ничего не видишь. И я тоже ничего не вижу… - И ты ничего не видишь??! - И я, да. И вон те люди на улице, что кричат, тоже,
судя по всему, ничего не видят. Слышишь их сколько?.. - Саша, что это? Эпидемия? Что мы ели вчера??.. - Нет. Не думаю. Чтобы вот так вот потравился целый
микрорайон… - … так надо вызвать скорую! Позвони! - Тут видишь ли… Тьфу, чёрт… Тут такое дело – телефоны
тоже не работают. - А… - И мобильный тоже. Я пробовал. - Господи, Саша! Это нам не снится??! - Хорошо бы… Но не думаю, нет, не думаю… Ещё знаешь –
батареи остывают. Чувствуешь – холодно? - Ну да… Как Наташка – смотрел её?.. – встрепенулась,
судя по голосу, жена. - Нет… Но, думаю, у неё так же. Не будем её будить
пока. - Что делать-то? Саш? - Одевайся. Ага, на ощупь. Дать тебе халат? Он тут вот
должен быть. - Дай. И кофту ещё, из шкафа. Холодно. Найдёшь? - Попытаюсь. Она торопливо, судя по звукам, одевалась. Он опустился
на пол на четвереньки, и слепо зашарил вокруг руками, ища свои носки. Один
нашёл, а другой нет. Тогда он так же, ощупью, выдвинул ящик у шкафчика, и
достал оттуда новые. Подумал, и надел сразу две пары, одни на одну – босые ноги
ощутимо озябли. Крики на улице продолжались. Создавалось впечатление, что
откричавшихся одних, охрипших и потерявших надежду что-то своим криком
добиться, сменяют другие, только что проснувшиеся – и все кричали одно: что
ослеп, что не работают телефоны, что соседи не отвечают, что вызовите скорую,
МЧС, милицию… Александр наощупь оделся потеплее – натянул поверх
футболки толстую флисовую куртку, всегда висевшую в шкафу на определённом
месте; и плотные шерстяные носки. Его плеча коснулась рука жены – она тоже уже
оделась. - Что же это такое, Саша? Может, какая-то психическая
эпидемия? Или излучение? - Может. – Ему
хотелось как-то ободрить её, но вместо этого он вдруг брякнул: - А, да, сегодня
же «конец света» запланирован? Вот и… А? – и сам испугался тому, что сказал. Жена ахнула и уцепилась ему за рукав обоими руками,
едва не упав. - Спокойно, спокойно, малыш… Это я пошутил так… Хотя,
знаешь… В каждой шутке есть только доля шутки. Ишь, как совпало… Но вообще я
как-то по другому ЭТО себе представлял, конец света, я имею ввиду. Не так
буквально, ага. - Ты думаешь?.. - Я, Люсь, ничё пока не думаю. У меня болтанка вместо
мыслей. Я собраться пытаюсь, чтобы думать. С мыслями. - Ага. Саш, я пойду Наташку посмотрю. И укрою
потеплее. Шаря по стене рукой, она, судя по звукам, пошла из
комнаты. А ведь правда. Вот он вам – получите, распишитесь:
конец света в полной своей буквальности. Кому бы до того рассказал – засмеяли
бы. Не бывает такого. Сам знаю, что не бывает. Только что вот сейчас делать? Во входную дверь, только сейчас он услышал, кто-то
сосредоточенно и давно долбит кулаком, и, видимо, ногами. - Люсь! Там на входе ломится кто-то. Я пойду посмотрю. - Саш, ты осторожней там. Может не открывать?? - Я осторожно. Он наощупь открыл дверь на цепочку. За дверью был
Борька, Борис Иваныч, сосед этажом выше. Он тоже, как и ожидалось, ничего не
видел. А пришёл зачем? А для оценки обстановки… Откинув цепочку, Александр
впустил его, придерживая за рукав, чтобы тот не оступился на пороге. Стоя
рядом, как два слепца, касаясь друг друга то и дела кончиками пальцев, они
говорили «об обстановке». Борис склонялся к тому, что «- по Мувску применили какое-то новое оружие – наши
потенциальные друзья. Про графитовые бомбы в Югославии и Ираке слышал? Ну,
когда в результате взрыва графитовая пыль висит в воздухе, создаётся
проводимость – и выгорают все трансформаторы… Вот и у нас…» - Да брось ты. Какие графитовые бомбы. Ты о чём? - Это я так. Аналогия. Понятно, что не графит и не
бомбы. Но что-то наподобии. Смотри – ничего не работает, света-связи нет, - это
раз… Невидать нихера – тьма. Ты, кстати, радио пробовал включать? Нет. А я
пробовал. Ни радио, ни телевизор не работают. То есть вообще – не включаются –
нет электричества. Но! – тут, судя по интонации, он многозначительно поднял
палец, - И транзистор ТОЖЕ не работает – вникаешь? А он на батарейках. И
мобильник, конечно, тоже… - Да. Это информация, да. Про это я не подумал. - Вообще не включается приёмник, прикинь. И батареи
остывают. И не видно ничерта. Значит – что-то такое применено. Новое. - А может – всё проще: конец света? – попробовал
пошутить сквозь уже лязгающие от озноба, а больше от испуганного возбуждения,
Александр. - Каким образом? Не могу себе вообразить. Вжик – и
нету света, ага. Не, так не бывает… - Я знаю, что не бывает… Прислушался. Вопли на улице затихали; видимо, люди
поняли бесперспективность криков «на улицу», да и холодно это – орать на
морозе… - Чё делать-то, как думаешь? - Не знаю. Первое что в голову приходит – утепляться.
А то вымерзнем тут как пингвины. - О! И то дело. Ладно, я пошёл. - Давай. Заходи если что. Он ощупью проводил его до двери, и запер входную за
ушедшим Борисом. Да. Панику отставить. Ишь как зябко… Надо утепляться
как-то. И ведь не пожалуешься никому – нЕкому.
Сам. Всё – сам. Да, это первоочередное… Дочка уже проснулась, и хныкала, требуя включить свет,
дать кушать и в садик. Жена уговаривала её уютным успокаивающим голосом.
Интересно, сколько сейчас времени?.. - Саш, холодно! Что можно сделать? Голос жены вывел его из забытья. Он сидел на диване в
гостиной, тупо глядя перед собой и уже ни о чём не думал. Думалка устала.
Вернее, даже не смотрел перед собой – смотреть было некуда и не на что. Просто сидел с открытыми, ничего не видящими
глазами. Перепробовал всё, - Борька был прав, ничего не работало – ни
телевизор, ни приёмник на батарейках. Электроплита, конечно, тоже не включалась.
Ощупью нашёл свой фонарик, повключал – никакого эффекта. Тьма – и плавающие в
ней радужные точки, как бывает при зажмуренных глазах. Вот и сел. Как-то всё
это неожиданно свалилось… Хотя как неожиданно – обещали же конец света… Только
какой? А? Опп… Тут что-то мелькнуло, какая-то мысль, какая-то зацепка… Что-то
там про такой вот конец света говорили, тогда, в отделе; только вот что? - Са-ашь… Ты где? Я боюсь… Голос её приближался, она шла к гостиной, держась за стенку. - Осторожно, Люсь, тут стул где-то. Я об него
шандарахнулся, когда шёл. - Ай!.. – возглас показал, что и она этого не
миновала. - Ничего-ничего. Иди сюда. Здесь я. Её дрожащие вытянутые руки коснулись его. «Как слепцы»
подумал он. Они обнялись, и непонять какое время стояли, прижавшись друг к
другу. На улице опять что-то кричали, но теперь поодаль. В соседней комнате захныкала дочка, и жена сделала
движение туда. - Как она? - Я её закутала во всё что было, но всё равно зябко.
Как думаешь, это надолго? - Не знаю. Прошло, как казалось, много времени. Обострился слух.
На улице кричали, - то рядом, то дальше. В подъезде несколько раз мимо двери
ходили – вверх и вниз. Переговаривались невнятно. Он на ощупь принёс из
гостиной злосчастный стул, приставил его к шкафу, и аккуратно, держась за
сдвижную дверцу шкафа, влез на него. Открыл антресоль. Там лежали, он знал,
старые, ещё подарок на свадьбу от деревенских родственников, пуховая перина,
две огромные пуховые подушки и пуховое же одеяло. Он вспомнил, как они с женой
смеялись над таким подарком – они не пользовались им, они предпочитали лёгкие
тонкие одеяла из чего-то синтетического. Климат-контроль, отопление в доме
работали всегда… «Под такой периной на полюсе выспаться можно!» - сказал как-то
он. Теперь настало время этого деревенского богатства. Выгреб всё с антресоли; всё попадало на пол. Слез со
стула, наощупь собрал всё упавшее и перетащил в спальню. Свалил всё на кровать.
Жена ещё раньше перенесла Наташку к ним в постель. Начали разбираться,
расправлять пуховое деревенское богатство. Квартира, чувствуется, стремительно
выстывала. Батареи были уже не еле тёплые, как когда он потрогал их в первый
раз, а ледяно-холодные. Укрыл жену с дочкой, сам наощупь же пошёл опять к
шкафу. Ёжась от холода, снял домашние брюки, переоделся – надел термобельё,
сверху на ноги толстенные флисовые брюки «Камчатка», в которых уже пару раз
зимой ездил с отцом на охоту и успел оценить их качество; на тело – флисовую же
байку. Подвигался, поприседал – сразу почувствовалось тепло. Руки стынут,
пальцы. Надо перчатки… Уже довольно уверенно прошёл в прихожую, нашёл наощупь
своё польто, достал из кармана кожаные перчатки, надел. Шапку надеть? Не, пока
обойдусь, потом… А ведь если так дальше пойдёт, то и система разморозится, и
очень даже просто!.. А это кирдык дому… Господи, - поймал себя на этих мыслях, - Какую чушь я
думаю! Система разморозится, батареи порвёт… Тут конец света в натуре, только
что ангел небесный не вострубил, или что там полагается? Или вострубил, но мы
проспали? Сколько же сейчас времени? - Саш… - послышался голос жены, - Наташка кушать
хочет. Что делать? Вот так вот. Конец света концом света – а обед
по-расписанию. Или завтрак? Чёрт его знает – но жрать, действительно, тоже
захотелось. - Знаешь что, - он приблизился поближе к источнику
голоса, - Ты вставай давай. Наташку укрой получше. Сама оденься. Да не в халат.
Нормально оденься, ну, вот как когда мы в прошлом году в деревню к бате ездили,
помнишь? Тёплые штаны, пуховик и всё такое. Сапоги у тебя были, дутыши – помнишь?
Тёплые. - Ага. Это в той комнате. Сейчас я. И поищу. - Я на кухню. Сейчас что-нибудь соображу. Перекусили на кухне наощупь остатками вчерашнего
ужина. Наташке налили газировки и дали печенья,
с доставкой прямо к постели, чем та была, судя по голосу и репликам,
прямо-таки шокирована, - родители не поощряли «барство» и раньше не разрешали
кушать в постели. - Как думаешь, это надолго? - Люсь… Ну ты сама подумай. Что «это»? Если бы знать,
что «это» такое – то можно судить. А так… - Как ты думаешь? - Борька вон считает, что по нам какое-то новое оружие
применили… - И что? - Это бы хорошо… - Почему – хорошо?! - Потому что это было бы понятно и объяснимо. На
каждое оружие есть противооружие, или это… как его? Ассиметричный ответ. Если
знать, кто применил. И потом, оружие невозможно применить абсолютно везде – а
это значит, что есть места незатронутые. Это значит – придёт помощь. Поняла? - Ага. Как хорошо ты рассуждаешь… - Стараюсь… - он помолчал. Понял, что упоминание про
«придёт помощь» как-то успокоило жену, но ничего не смог с собой поделать, и
продолжал: - Только вряд ли это. - А что ты думаешь? - Конец света… - брякнул он и сам испугался
сказанному, теперь уже не мимоходом и не в шутку, не вскользь, а сказанному как
определению произошедшего. Жена заплакала. - Наташке-то за что? Она же маленькая? - Люсь… Чё ты? Я не про тот конец света. Ну… Не про
тот, который «Страшный Суд» и прочее. Армаггедон, типа. Нет. Видишь, оно как-то
без спецэффектов. Помолчал. - Странно, да? Столько лет, и столетий даже человечество
этот «конец света» себе представляло – а оно как-то так прошло – без
спецэффектов, буднично. Просто свет выключили ночью, и всё. - Кто выключил? - Не знаю. Кто включал, наверно. Бог… - Бога нет…- сказала жена, и понятно было, что тут же
сказанного испугалась. - Да ладно. Нет его, есть ли… Если и есть – то точно
не такой, как на иконах рисуют, и наказывать тебя за богохульство не станет, не
пугайся. - Точно знаешь? – судя по тону, отошла. - Точно… - Саш. А может мы всё же ослепли просто? Ну, все. Я в
детстве читала книжку, там было такое. И ещё эти, растения. Они людей пожирали. - «День Триффидов». Угу. Я тоже читал, и тоже в
детстве. Нет, Люсь. Не похоже. А электричество? Телефон, телевизор? Радио? Вода,
отопление? Радио: прикинь – там даже помех нет. Просто как умерло всё
электричество. Раз – и нет. И свет. Выключился. Пока сидели на кухне, на улице опять начались крики. Кричала
какая-то женщина. Кричала упорно, целенаправленно. Оповещала. Александр
прислушался: - … Покайтесь! За грехи это нам! Послал Господь тьму
на нас, поскольку погрязли мы во грехе! Покайтесь, ибо пришёл час последний для
нашего мира! Покайтесь!.. Судя по голосу, она шла вдоль здания, видимо, ощупью,
вдоль стены. - Ну вот. Накаркали. Видишь – идеи, как говорится,
«носятся в воздухе». Не мне одному эта креативная мысль пришла – о конце света… Распахнулось где-то на этаже окно, и пьяный мужской
голос заорал: - Дура, сука, блядь, паскуда!!! Ты грешила – ты и
кайся!! Пошла вон отсюда, тварь, пока я тебе на голову что-нибудь не скинул!!! - … покайтесь! Покайтесь, ибо близок час Страшного
Суда! Лю-ю-юди!.. - Ах ты зар-раза!!! – через некоторое время на улице и
впрямь что-то тупо грохнуло, судя по звуку, как решил Александр – цветочный
горшок. - … Покайтесь! - Я тебе сейчас покаюсь!!! – опять что-то грохнулось,
брошенное явно на голос; послышались женские визгливые голоса там же, на этаже,
- и окно захлопнулось. Продолжая призывать покаяться, женский голос стал
удаляться. Прошло, казалось, много времени; а они так и сидели за
столом на кухне. - Слушай, Люсь. Я вспомнил. - Что вспомнил, Саш? Её не было видно, но голос напротив, через стол,
который он тоже не видел, был очень приятен. Страшно было бы оказаться в такой
ситуации одному. Очень страшно. Он протянул руки – и, как почувствовав, она
протянула свои. Их руки встретились над столом, его – в перчатках, её – в
варежках. Он заговорил быстро, торопливо, догоняя ускользавшую мысль: - Люсь, я вспомнил, что говорили что-то подобное про
этот вот «конец света». Тогда не придал значения – голова была отчётом занята,
да и глупо было бы придавать значения такой ерунде, правда же? А теперь вот
вспомнилось. Там что-то про тибетского ламу говорили – слышала? - Слышала что-то, да. Но тоже не помню что. - А я вспомнил. Там вот что сказано было. Якобы
галактика входит… Я, собственно, внятно только до этого момента слушал, а потом
как услышал «про галактику», подумал – что лама может про галактику-то
знать??.. смешно мне стало, и я отвлёкся, - а сейчас, знаешь, всплыло. Так вот
– что галактика входит в некую зону, где будет полная тьма. Не навсегда – на
время. На два месяца, чтоль. Чушь какая-то, правда? Какая такая может быть
«галактическая тьма», правда же?.. Вот. А сейчас думаю – может… Ты же знаешь, я
хоть и не физик, но не на продажника учился, я всё же политех заканчивал… Так
вот. Может, Земля вошла в какую-то зону, где глушатся световые волны. И потому
мы ничего не видим. Как, а?.. Он почувствовал пожатие её рук. - Я понимаю – дико звучит. Чушь какая-то, и в другое
время меня бы на смех подняли – но мы-то не в другое время, а сейчас, здесь. И
– света нету. Радио не работает. Слушай!.. А что есть свет?? Это же
электромагнитные колебания! И электроток где-то так же… И радиоволны… Так может
эта «зона» как-то… тормозит, или поглощает эти электромагнитные колебания. А? И снова пожатие её рук в варежках – «Говори-говори, я
слушаю». - Но тогда почему мы не умерли?.. Ведь в мозге тоже
происходят какие-то электромагнитные процессы. Клетки обмениваются информацией
посредством импульсов. Электромагнитных же. Если бы… А? Как думаешь? - Может быть всё дело в частоте колебаний? – впервые
проговорила она. - Точно… Может быть дело в частоте колебаний… Мозги
работают, живые существа функционируют – а вся электро- и радиотехника
поумирала нафиг… И свет, ну, видимого спектра, в пространстве не проходит.
Перестал проходить. В этом пространстве. Да, такое может быть. В принципе. Нет,
оно, конечно, «не может быть» - но раз случилось… то это как-то хоть объясняет. - Саш… А ты не помнишь точно, этот лама про сроки что
говорил? - Не помню точно. Что-то там было про два месяца. - Это очень долго, Саш. Два месяца. - Я понимаю что долго, Да ты не переживай, малыш, что
этот лама мог знать о галактике и о сроках? - Майя. Майя же что-то знали? Теперь-то это ясно, да
ведь? - Да, майя явно что-то знали… Могли бы и предупредить,
конкретику какую-то дать… Гады. А, ладно. Слушай. Знаешь, давай что проверим?
Как там огонь. Вот. Он встал, ощупью обогнул стол, и нашарил на полке
коробок спичек, который использовался, когда ему приходила идея
посибаритствовать и покурить кальян. Достал одну, чиркнул о коробок – судя по
звуку, спичка зажглась… Точно, горит – пахнет горящим… Он помахал спичкой в
воздухе, туша её; потом, лизнув палец, потрогал – уголёк обжёг. Да, огонь
старый лама не «отменил»; хотя самого огня и не было видно… Прошло ещё чёрт знает сколько времени. На улице то
кричали в несколько голосов, то замолкали. Время тянулось как резина. Они
несколько раз засыпали и несколько раз просыпались, ещё два раза кушали, по
сути без аппетита, лишь бы убить время. Жена почему-то шепотом рассказывала
дочке сказки, в которых фигурировал «Крокодил, который Солнце проглотил» и
прочий детский фольклор, - все со счастливым концом. Дочка не капризничала; то,
что папа и мама рядом весь день, её, чувствуется, очень даже устраивало. Ясно
было, что такое времяпровождение не может тянуться сколь-нибудь долго, но что
делать было решительно непонятно. - Вода не идёт, - сообщила вернувшаяся из ванной жена. - Можно было ожидать… - проворчал он, - и вдруг его
как подбросило! Чёрт побери! Какого лешего я тут разлёгся и размышляю что бы
делать?? Утеплились, - а дальше?? Пить-есть ты думаешь, нет?? Оступаясь и спотыкаясь, он понёсся в туалет. Да, вода,
конечно же, не шла, в кранах не было даже малейшего шума. - Люся. Лю-юсь! Слышь? С унитаза не смывай! - Там нет воды уже, Саш. Я прошлый раз смывала, когда
Наташа писала, а сейчас воды уже нет. - Ах ты ж… Вот я не подумал!.. Так. Конец света концом света, но с тормозов пора
сниматься. Надо будет что-то есть, что-то – и это главное! – пить; чем-то
обогреваться… Та-а-а-ак… Что у нас с водой-то? - Люсь. Слышь. Пошли-ка ревизию запасов сделаем.
Наощупь. Запасы были. Да, запасы были. Благо до Нового Года
было уже недалеко, на праздники думали выбраться к родителям Александра в
деревню, и он в прошлые выходные в «Гекторе» уже закупил кое-что:
консервированную кукурузу и горошек, шампанское, коньяк, буженину… Ну, крупы и
макароны, сахар и соль у хозяйственной Люськи и так всегда имеются… Сёмгу ещё
хотел, но отложил на последнюю неделю – и правильно, сёмга солёная, а с водой
плохо. Теперь для себя он решил, что то, что происходит – это не конец света,
нет… это просто такое странное, необычное метеорологическое явление. Ну, пусть
не метеорологическое; и пусть не явление, - но не конец света, нет! И потому
нужно выживать! Да, плохо с водой. Трёхлитровая банка с водой – он привык уже
после фильтра отстаивать воду, «чтобы выходил остаточный хлор», как говорила не
сильно грамотная в химии матушка; и потому трёхлитровик воды всегда стоял,
«отстаивался». И в самом фильтре, в кувшине. Половина графина с кипячёной
водой. И, кажись, всё… Плохо это, очень плохо. Какие два месяца?? С таким
запасом воды мы и неделю не проживём! О! Судорожно мечущийся впотьмах разум подсказал: есть
ещё водонагреватель в ванной, он всегда заполнен. Это… Это литров тридцать. Это
хорошо… Лейка. Жена цветы поливает. Жалко, что аквариума нет, малАя хотела
аквариум, мы всё отнекивались. Зато шампанского много. И коньяка, - невесело
подумал он, незряче уставясь в темноту. Ну, что-нибудь придумаем. Главное –
решить для себя, что это ненадолго, что это испытание такое; нет – про
«испытание» не надо, - это уж слишком религиозным чем-то отдаёт; типа
«испытания от бога», вот и та кликуша на улице орала что-то подобное, про
«покайтесь» и про «испытание веры». Не надо про «испытание» Просто такой вот
сложный период. Надо пережить, продержаться, а дальше… а дальше всё наладится:
в батареях опять запульсирует мягкое тепло, замерцает экран плазменного
телевизора, в трубах зашумит холодная и горячая вода… Сколько же времени
прошло? Что ж у нас ни одних механических часов нет, только электронные; можно
было бы стекло вынуть и просто трогать стрелки… Вот у родителей в деревне на
стене ходики с кукушкой, и отец каждый день гирьку на цепочке подтягивает;
старые ходики, ещё деда; им точно ничего не сделалось, что им до пропажи
электричества? Тикают себе. Уютно так. И печка в деревне. И две козы. Куры там…
Что мы раньше-то в деревню не поехали?.. Отчёт, отчёт… Из раздумий его вывел крик – теперь уже в подъезде.
Кто-то что-то кричал, поднимаясь по лестнице; и стучался в двери. Александр
подошёл к двери, неслышно отпер замок, приоткрыл и прислушался. Какой-то
парень. - Люди, какой это дом??? Я шёл к магазину… У меня
семья. Проводите меня!!! Где-то на другой площадке открылась дверь. Мужской
голос сказал: - Это Центральная, девять. - Мужчина! Мужчина! Пустите меня! Я замёрз! –
спотыкаясь на ступеньках, тот, видимо, устремился на голос. Тут же глухо, видимо
из-за спины мужчины, из квартиры: - Володя!.. Володя!!! – и дверь, лязгнув,
захлопнулась. - Лю-ю-юдии!!.. Пустите меня-я!!.. – видимо,
добравшись ощупью до двери, и обнаружив её запертой, он заколотил в неё
кулаками. Из-за двери что-то, видимо, отвечали – Александр слышал только
реплики парня в подъезде: - Нету ничего… Сам за водой шёл… и заблудился! Пустите!
Я же замёрзну здесь!! Где-то на другой площадке также скрипнула дверь и
язвительный женский голос произнёс: - А у нас тут, ты думаешь, курорт?? У нас так же
холодно как на улице! Иди отсюда! Парень тут же переключил внимание на новый объект и
заспотыкался по лестнице вниз, к голосу: - Женщина… Женщина! Гражданка! Дайте мне что-нибудь
попить! Женщина!.. – но дверь тут же хлопнула, закрываясь. Александр тоже
осторожно притворил дверь и запер замок. Идти сейчас, в мрак, в магазин…
Страшно было и подумать. Идиот он, что ли? Или совсем ситуация прижала?.. Парень ещё долго бродил по подъезду, стучась в двери и
то слёзно умолял, то плакал, то угрожал – но уже никто не открыл больше двери.
Александр вернулся в спальню, нащупал вход в палатку и, вжикнув молнией, заполз
в неё на четвереньках. В палатке было даже, кажется, тепло, во-всяком случае,
несравнимо с морозом в квартире. Эту палатку, вспомнив, он достал из шкафа, где она
пылилась уже второй год; и на ощупь, с помощью жены, постоянно координируя с
ней свои действия, собрал прямо на двуспальной супружеской постели; временно
переместив дочку вместе с одеялами и пуховиками в «детскую». Процесс сборки
«наощупь» был сложен, но они справились. Теперь, застелив палатку изнутри
пуховиками, периной, заложив пуховыми подушками и накрыв покрывалами, они
сделали в ней эдакий «оазис», где, надышав и укрывшись, можно было находиться в
относительном тепле. - Кто это кричал, Саша? - Какой-то парень. Пошёл в магазин, и, конечно,
заблудился. - И что. - И ничего. Совсем нужно с ума сойти, чтобы сейчас ещё куда-то
переться, - подумал он про себя. *** Непонятно, сколько прошло времени. Не было ни дня, ни
ночи. Он приспособился отмечать прошедшее время по «принятию пищи», - после
каждой еды он теперь ножом вырезал зарубку на краю стола. Зарубок накопилось
уже порядочное количество. Дом выстыл. Теперь, без живительной циркуляции воды,
электричества, это была просто мёрзлая каменная коробка; хорошо ещё что стеклопакеты
защищали от ледяного ветра, с завыванием буйствующего на улице. Люди замерзали
в своих каменных клетушках. Но семье Бодяевых это, к счастью, не грозило:
Александр отыскал на антресолях (на ощупь, конечно же, всё на ощупь!) свою
старую туристическо-охотничью горелку, и к ней аж четыре
баллона-«дихлофосника». Где-то должны бы быть и ещё… Это было спасение!
Относительное, конечно; но они смогли теперь сварить для дочери горячую кашу, и
сами напиться горячего сладкого чая. Процесс приготовления еды «наощупь» был сложен и даже
опасен, и он и жена несколько раз обожглись, промахиваясь мимо горелки или
пытаясь на ощупь определить где что стоит. В конце концов, готовку взяла на
себя Люся, готовила прямо здесь, в спальне, на тумбочке для постельного белья,
- и очень помогали теперь слух и осязание: она как-то довольно быстро научилась
действовать наощупь. Горелка уютно шумела, распространяя тепло, и они нагрели
ещё воды, набранной с водонагревателя, и прямо в кастрюле, замотав её в одеяло,
чтобы не обжечься, поставили в палатку. В «норе», как они стали называть её,
сразу стало значительно теплее. А вот в ванной, где в большой таз была слита
вода из бойлера, эта вода сверху конкретно уже схватилась ледком… Первый раз, когда вода в кастрюльке забулькала,
распространяя приятное тепло, они были почти счастливы. Но жена тут же
обожглась и чуть не вывернула на себя кастрюльку с кипятком. Александр тогда сильно
испугался – сейчас, во тьме, обвариться; да и вообще как-то травмироваться, -
это был, по сути, приговор – примерно как заблудившемуся в чужом подъезде, –
ему, кстати, никто так и не открыл, и он, видимо, ушёл в мрак и холод улицы,
бродить и замерзать дальше… Ввели меры безопасности. Всё стали делать очень
медленно и тщательно – особенно переливать кипяток. Наощупь делать это было не
так-то просто. Также Александр тщательно проверил, чтобы поблизости от горелки
не свисало ничего горючего, никаких, к примеру, штор или тюлевой занавески – он
понимал, что «во тьме» пожар был бы однозначным приговором… Отогревшись кашей и сладким чаем, Наташка потребовала
сказку и игрушки. Пока жена рассказывала, на ходу придумывая, какую-то сказку,
где опять добрые силы побеждали силы тьмы; Александр перетащил из детской в
палатку все Наташкины мягкие игрушки. Но, видимо, далеко не у всех были газовые горелки с
походными газовыми баллончиками; а замерзали все, - в прихожей запахло чем-то
горелым… Он подкрался к двери и принюхался – тянуло из-под двери. И в кухне,
насквозь уже промёрзшей, но где на столе они складировали все свои продуктовые
запасы, тоже теперь сильно тянуло дымом – из вентиляционной шахты, как он
понял. Костры они жгут, что ли? – подумал он, и поёжился, представляя каково
это – на ощупь, в квартире жечь костёр… Опять приходил Борька. Спрашивал воды. Нет воды –
сказал Александр. Водонагревателя, ровно как и аквариума, у Борькиной семьи не
было… Тот поведал, что пытался сливать воду с батареи – но, видимо, вода и уже
замёрзла в трубах, и до этого стекла где-то ниже… - Ещё с подоконника можно снег и наледь соскребать.
Только мало его. Пробовал на улицу выползать – недалеко, у самого подъезда –
нету снега! И истоптано всё, как табун коней топтался. Зима нынче бесснежная,
чёрт её дери. - Не ругайся. - Чё бы вдруг? - Ну, не поминай чёрта. - Ага, ты уже в нечистую силу поверил, её
опасаешься?.. Помолчали. - Хотя конечно… тут в что угодно поверишь. Вы как
греетесь? - В палатке. Я палатку поставил. Навалил туда одеял. - А, это хорошо. - Маленькая палатка, двухместная. Мы там втроём. - Понятно. Я что-то вроде шатра сварганил. Гардины
поснимал и к шкафу прислонил. Сверху всё ковром и покрывалами. Чум получился… - Тоже дело. Опять помолчали. - Пахнет у тебя. Съестным. - Да. - На чём готовишь? - Плитка. Газовая, походная. Но у меня газа уже почти
что и нет! – предвосхищая просьбу, добавил Александр. - Везёт тебе… А мы на плите, под воздуховодом, жгём.
МДФ не горит почти, воняет страшно; пришлось дверь снять. Межкомнатную – она из
массива. Заколебался её кухонным ножом щепать… У тя топора нет? - Нету. Александр тут же подумал, что топор-то у него,
кажется, есть… Точно, если не выложил его тогда у отца, - должен был быть
топор! – нужно тщательно покопаться на антресолях. Но Борису ничего не сказал,
- газ тоже не бесконечный, и, чего доброго и у них до межкомнатных дверей дело
дойдёт. Хорошо, что тоже из массива, не из плиты… - Книги ещё жжём… Только от них тепла почти никакого.
Я представляю, если поглядеть теперь на кухню, что она из себя представляет…
Как думаешь, надолго это? Александр пересказал ему про пророчество ламы и
добавил свои комментарии. - А! Это бы ничего! – воспрянул сосед, - Но по срокам…
Два месяца – это очень долго. Не мог он по срокам ошибиться? - Откуда я знаю? - Два месяца… Чокнуться. Не, два месяца не
продержимся, однозначно. Как думаешь, сколько времени прошло? Пять дней,
неделя? Может, две недели, нет? Воды нет почти. Чего почти – нет воды, вообще.
У тебя есть? - Ты спрашивал уже. - Разве? - Слушай, будь человеком, дай воды… - Нету. Говорил же тебе. - Не ври. - Нету. Коньяка могу дать. Бутылку. Или водки – хрен её
наощупь разберёшь. - У меня у самого есть. Шампанское уже выпили… Мне
воды надо. У меня мать старая. И сестра школьница. - А у меня дочка. - … - Удобно вы устроились, бля. Ну надо же, везде буржуи
удобно устроятся – хоть во тьме, хоть на том свете… - Ты о чём? - Палатка у тебя… Плитка газовая. Вкусным пахнет. Вода
вон есть. Есть же вода, я же знаю. Есть? - Отъ.бись. - Точно есть. Сволочь ты. Соседу помочь не хочешь. - Шёл бы ты отсюда, Боря. - Чё ты меня гонишь, гонишь чё?? Удобно устроился, да?
А у меня мать чуть не угорела, от этого костра самодельного – руки вон все в
ожогах, как ещё пожар не случился! – это ты понимаешь?? - Чё ты от меня хочешь?? - Воды дай! - Пошёл вон! - Ах ты!.. Судя по всему, сосед хотел ударить в лицо, «на звук»;
но только вскользь мазнул кулаком по уху. Александр отстранился и тоже ударил
кулаком – попал куда-то в мягкое, не понять куда. Сцепились. Драка наощупь
получилась дикая и беспорядочная. Сосед ударил – и попал – в зубы, но несильно;
Александр ударил – и попал в угол
обувной полочки; больно. Зарычав от ярости, он сгрёб наощупь соседа за плечи, и
несколько раз приложился ему головой, лбом в лицо… - Саша!
Саша!! Что тут??.. – пришла из другой
комнаты жена. Они сидели на полу в прихожей, среди сорванной с вешалки одежды и
разбросанной обуви. Сопели. - Ничего-ничего, малыш. Иди. Сейчас я. - Ладно. Извини. Сорвался я. – послышалось из мрака. - Сволочь ты, Боря. - Не больше тебя. Скажи спасибо, что я нож не взял. - Я сейчас ружьё достану и заряжу. Так что приходи
другой раз с ножом, ага. - У тебя ружьё есть? - А ты думал! - … - Ладно. Пойду я. Давай свою водку, что ты говорил… - Разбежался. Предложение снято. - Ладно. – Он завозился, поднимаясь, - Вот бля, ты мне
нос разбил. - Вали давай. - Ладно-ладно, - ушёл. - Саша, это кто?.. - Сосед заходил. Сверху. Борька, ну, помнишь? На
Ладе-Калине ездит. Ездил. Побеседовали… Наташка как? - Спит. Он ощупью пробрался к оружейному сейфу, и отпер его.
Достал ружьё, свой верный ижак, снарядил наощупь стволы патронами. Пусть здесь
стоит, рядом с сейфом. Конечно, трудно вообразить, что кто-то будет наощупь
взламывать железную входную дверь в квартиру, но мало ли что. *** Ещё через две зарубки, стало быть – через два приёма
пищи, как он теперь считал время; на улице начались действительно уже истошные
вопли. Дико, нечеловечески кричали «Помогите, горим!!!» - видимо, с пожарной
безопасностью наощупь действительно было никак. Кричали в окно, и, видимо в
соседнем доме; и, видимо где-то на верхних этажах… Потом крики оборвались.
Сгорели или упали с этажа. Он забил на гвоздях, через раз попадая по пальцам, куском
плотной ткани от дождевика вентиляцию на кухне – вентиляция страшно дымила;
видимо Борькино ноу-хау, жечь костёр под вытяжкой, освоили и другие. Понятно,
что они и будут гореть… Это неизбежно, да, это неизбежно – иди-ка уследи за
костром не видя его. Да в жилой квартире… Нет, плитка – это спасение; на
сколько вот баллончиков хватит… А с водой совсем никак. Мучила жажда. Остатки
воды оставили для дочки. Сам он, чтобы заглушить жажду, пил водку и коньяк – и
проваливался в забытье в «норе». Скорее бы всё это кончилось. Хоть как-то. Он вдруг
захихикал, странным, непохожим на свой, смешком. - Что ты, Саш?? Что с тобой?.. - Ничего-ничего, малыш. Это я так, вспомнил… - он
вспомнил разговор, подслушанный в ЦУМе; молоденькую продавщицу, собиравшуюся с
подружкой и с Артуром и его друзьями в баню «встречать конец света», - вот,
поди, весело встретили??.. Интересно, каково сейчас им?.. Хотя нет, не
интересно… - Мама… Мама! А солнышка теперь не будет больше вообще
никогда? – дочка. - Будет-будет. И солнышко, и птички. Мы поедем к
бабушке, и будем собирать ягодки, вот как в прошлом году, помнишь?.. - А деда Серёжа с бабушкой Людой приедут? - Приедут… Обязательно приедут… Спи… - Люся
всхлипнула. - Я не хочу спать. Я уже на сто миллионов лет
выспалась тут. Я играть хочу. А когда они приедут?.. - Приедут… - жена, видимо, отвернулась в сторону,
прижав к лицу подушку. Он дотронулся до её плеча – плечи тряслись. Плачет. Оно
понятно. Они старались не упоминать про родителей. Он вздохнул. Мои-то в
деревне. Колодец… Во дворе. Ясно, что и на ощупь найдут. И дров из дровяника
принесут наощупь. И соленья-варенья… Даже скотину, наверное, обиходят – всё ж
рядом, всё годами натоптано и известно… А Люськины родители тут же, только в
другом районе Мувска. И каково им можно только догадываться. Газовой плитки-то
у них точно нету… - Люсь… Слышь? - Да… - ещё всхлипывает. - Я вот думаю, если это действительно так, если в
эдакую зону Земля вошла… Ну, насчёт поглощения или подавления электромагнитных
колебаний… определённой частоты. Слышишь? - Да. И что? - Электричества нет. Точно нет – я проверял. И
батарейки не работают. Я это к чему. Как, интересно, атомные станции? Там же
вся поддерживающая аппаратура электрическая. Колонётся если… - Наверно, предусмотрено что-то. - Наверно. Но вряд ли такое вообще можно
предусмотреть. А интресно, процессы деления-распада в расщепляющихся материалах
как? Прекратились, нет? - Саш, это совсем не интересно. У нас вода кончается.
Даже для Наташки. А ты опять водку пил… - А что мне ещё пить? И не водка, а коньяк это был…
Да, это… - Что? - Я унитаз полиэтиленовой скатертью накрыл. Он полный
почти. Хоть и замерзает быстро, а всё равно воняет. - И как теперь? - В ведро. В мусорное. В мусорный пакет. - Оно ж полное. - Не. Я пакет вынул, в подъезд выставил. - Ты дверь открывал?? - Ну и что? - Не смей открывать больше! Думаешь, я не поняла что
вы с соседом подрались? - Ну и подрались… Давай-ка не командуй тут. Сама же
сказала, что воды нет. Значит что-то делать всё равно придётся… Значит, и дверь
открывать. *** Он собирался как в экспедицию на Эльбрус. Как на
покорение Джумалунгмы. Старался предусмотреть всё. Тёплая одежда – само собой.
Рюкзак. Походный свой рюкзак. А самое главное – нужно было предусмотреть, как
вернуться. Накануне, то есть до того, как они спали последний
раз, потому что понятия день-ночь не существовало, в дверь постучали. В
подъезде постоянно кто-то шастал вверх-вниз, иногда стучали в дверь; он через
дверь и разговаривал – ничего нового, просили есть, воды, нет ли лишней тёплой
одежды… На этот раз стучали упорно, долго, хотя и несильно. - Кто? - Это я… Я, жена Бориса… - И что? - Я не знаю, что делать. Он пропал… Он не стал открывать. Так, через дверь и разговаривали.
Оказалось, Борька после нескольких безуспешных попыток набрать снега возле
дома, решил «идти в магазин». Там много воды. Газированной, минеральной. Соки
разные, в пакетах и банках. Кока-кола, спрайт; всякие сладкие воды. Пиво. Много
пива! Квас даже есть. Да, кажется даже квас я там видел. И молоко. Кефир там,
ряженка. Оно всё замёрзло на морозе теперь, конечно, но ведь можно оттаять! Да… И Борька ушёл. Давно уже. И его всё нет. Она пробовала
кричать с окна, но на улице постоянно кто-то кричит. В общем, он не вернулся.
Как думаете, что с ним? - А как он пошёл? Ну, может верёвкой обвязался? - Хотя какая верёвка, подумал… Магазин
довольно далеко – метров пятьсот. Или больше? И не по прямой. Откуда столько
верёвки? - Нет. Так просто пошёл, сказал что по направлению.
Сказал что хорошо в пространстве ориентируется. Он и правда хорошо
ориентируется. Как думаете, что с ним? Что тут думать – заблудился сосед. Но не говорить же
это его жене, она вон, чувствуется, на грани. Сказал: - Не знаю я. – И, неожиданно, - Вот что. Я сам в
магазин пойду. Через некоторое время. Подготовлюсь только. Если его там найду –
приведу назад. - Да?? Пойдёте?? Правда??!! Как это хорошо!
Пожалуйста! Очень вам буду благодарна! - Пойду, да. А сейчас идите домой, я собираться буду.
Если его встречу – вместе вернёмся. - Я вам так благодарна! А воды у вас нет? У нас… - Нет, воды нет. Вернулся в спальню. В «норе» жена с дочкой учили
наизусть стихи. Пусть хоть этим занимаются, да. - Люсь. Где Наташкины игрушки? - У неё в комнате, ящик под кроватью. Зачем тебе? - Буду собираться. В экспедицию. В большом картонном ящике он наощупь нашёл что искал –
большую дудку с отломанным краем, и утёнка-пищалку. Помнится, дудку Наташка
носила в садик, гордая приобретением, -
а вечером воспитательница настрого запретила больше её приносить, - Наташка и
её подружки-друзья этим дудением чуть не довели весь персонал до мигрени…
Хорошая дудка, громко дудит. Он попробовал: «Ду-дууу!!!» Да, хорошая вещь, нужная. Зря тогда ругался. Утёнок
послабее будет. Он дунул ему в хвост – и утёнок звонко издал «Кря-кря!!» Нет,
ничего, тоже отчётливо… - Папа! Ты с моими игрушками играешься?? – послышался из
тьмы удивлённый голосок дочки. - Люся??.. - Здесь я. Рядом. - Что вы вылезли? Холодно ведь. - Я её закутала. Нужно же и походить время от времени,
сколько она уже всё лежит да лежит. - Папа!.. - Я не играюсь, милая, я думаю… Знаешь, дудка с утёнком
твои мне, наверно, пригодятся. - Папа, дай! Я тоже подудеть хочу! - На, дуди пока. Только из рук не выпускай. – Он
нащупал дочкины озябшие ладошки и вложил в них дудку. «Ду-дуу!! Ду-ду-ду!» -
тут же понеслось по квартире. - Что ты задумал? Зачем это? - Сигнал. По направлению. Жена Борькина приходила: он
убрёл в магазин, – и с концами. - И ты собрался?? - А что делать? Жратва ещё есть, а с водой совсем
никак, ты же знаешь. Я пробовал с подоконника лёд соскребать – что там
соскребёшь… Из сливного бачка я уже все остатки вычерпал… и тряпкой вытер –
выжал. Всё, Люсь. Приехали. Пойду в экспедицию. - Саша, я боюсь. - Это понятно. Я сам боюсь. Потому буду собираться тщательно.
Насколько смогу. Где мои рыболовные снасти? *** Он всё же дошёл к магазину, всё же дошёл!! Путь был долог и сложен. Тщательно и очень тепло
одевшись – благо теперь некому судить, насколько смешно он выглядит в просторном
рыбацком плаще поверх кашемирового пальто и двух свитеров, подпоясанный женским
шерстяным шарфом с заткнутым за него топориком и с рюкзаком за плечами - он
вышел из квартиры и осторожно стал спускаться по лестнице. Жена получила, как
он надеялся, исчерпывающие инструкции. Выходить из квартиры было страшно. Выходить, пусть из
тёмного и промёрзшего, но знакомого до мелочей мирка – в тьму. Нет вот так – в
Тьму. Покидать свой маленький защищённый Мир. Наверное, так же первобытный
охотник покидал пещеру с костром, чтобы принести к костру, для семьи, добычу. Уже на первом этаже он споткнулся о первый труп. Да,
пробираясь по лестнице, он и так то и дело запинался о выставленные в подъезд
пакеты с отходами и поскальзывался на отходах рассыпавшихся – судя по всему,
соседи превратили подъезд в форменную помойку, - но тут он сразу понял… Человек
сидел на ступеньках, прислонившись плечом к перилам, и был недвижим и твёрд как
дерево. Он нащупал голову, лицо – и испуганно отдёрнул руку. Обогнул мертвеца и
добрался до дверей подъезда. Он даже не понял, мужчина это был или женщина. Первую леску он привязал на углу дома, к креплению
водосточной трубы. Сориентировался по направлению, и, осторожно пошёл,
разматывая леску с катушки. В кармане плаща лежали ещё несколько. Вышел со
двора на улицу. Так. Ощупал стоявшую на бетонной подставке клумбу – всё
правильно, да. Теперь чуть правее – и, через тротуар и газон с деревьями будет
дорога. Улица. Значит, бордюрный камень… Минимум свободного пространства, на
пространстве можно заблудиться, потерять ориентировку. Только пересечь – и по
стенке, пересечь – и по стенке… Только так. Борька вон, понадеялся на свои
способности к ориентированию. Очень может быть, что тоже сейчас сидит эдак вот
в чужом подъезде… Он пошёл, вытянув перед собой руки, загребая ногами,
стараясь чувствовать тротуарную плитку; ожидая, когда она сменится обледенелым
газоном, идущим вдоль дороги. Но тротуар был покрыт коркой льда. - Ду-ду!! – раздалось за спиной и слева-вверх. Ага. Жена.
Он достал из кармана утёнка. Дунул ему в хвост что было силы: - Кря-кря!! - Ду-ду!!! – Кря-кря!! Ничего так, отчётливо, далеко должно быть слышно. - Кто здесь??.. – послышалось из мрака. О, чёрт! - Кто?? Он не отвечал и больше не подавал сигналов. Вот и
газон… с деревьями, - что он почувствовал, наткнувшись прямо на дерево. Магазин
– наискосок. Но наискосок я не пойду. Эдак и заблудиться недолго. Я пойду прямо
поперёк улицы. Перейду – и направо, вдоль стены. Там ещё обувной магазин, вот
его стеклянные двери будут точкой отсчёта. От него до угла – и перейти боковую
улицу. И опять вдоль стены… Как же воняет гарью… Видимо, постоянно кто-то горит.
Пожары. И не только гарью воняет – но и другим… Александр постарался отогнать
мысль, что это запах горелого мяса. Он споткнулся. Казалось, вся улица была в верёвках. Вернее, в
проводах, шнурах, распущенных вдоль шлангов, даже в разорванных на полосы и
связанных между собой простынях; даже в шерстяных нитках от, очевидно,
распущенного какого-то шерстяного изделия… Эти «нити Ариадны» тянулись в разных
направлениях, путались под ногами, он постоянно задевал их. Большая часть их,
судя по всему, были уже оборваны; но, осторожно загребая по асфальту ногами,
чтобы не споткнуться, он цеплялся и за них. Старательно перешагивал. Да, видимо
улица была, кроме ожиданий, довольно людной. И каждый, видимо, как и он,
старался провесить свою «дорожку»… Вот чёрт, я, поди, не первый насчёт
магазина… Ну конечно… Бордюр. Ага, значит улицу перешёл. Теперь, продолжая
разматывать под ноги леску, до дома, и вдоль стены – нащупать двери в обувной.
Как ориентир. Рвануло леску. Точно – кто-то о неё споткнулся, как
спотыкался он о провешенные другими «дороги». Так, ослабла. Идём дальше. Вот и
стена. Кто-то тронул за плечо. Он отшатнулся. Осторожные шаги. Кто-то вновь
трогает за руку, он замер, рука чужого скользит мимо; кто-то прошёл вплотную,
коснувшись плечом, обогнул его, и, видимо вновь, как ориентир, нащупав стену
дома, ни слова ни сказав, пошёл дальше. Ага, здороваться не принято в новых
условиях… А мы, впрочем, и не знакомы… А если бы и были знакомы? Тут фиг кого
узнаешь, если только по голосу. Он шёл не спеша, стараясь тщательно отметить в памяти все нюансы дороги. Потом
всё это придётся «отматывать» в обратном направлении. Опять споткнулся. Пока
огибал препятствие – нагнулся, шарил руками, - ага, труп. Тоже окоченелый. Пошёл
дальше. Теперь через боковую улицу. Опять какие-то верёвки под ногами –
переступал, высоко поднимая ноги. *** Магазин был разбит и разграблен. Он попал в него через
разбитую витрину. Внутри, судя по всему – а судить приходилось только наощупь,
- царил полный разгром… Под ногами хрустело. Опустился на корточки, зашарил
вокруг. Осколки, рваные пакеты, лёд, рассыпанная вермишель… растоптанная к тому
же. Перевёрнутый стеллаж. Чей-то ботинок… Он испуганно отдёрнул руку. Подождал, снял перчатку и
вновь вытянул руку – точно, нога. И не двигается. Примёрз. Труп, значит.
Нащупал и передвинул поудобнее заткнутый за самодельный, из шарфа, кушак свой
походный топорик. Хорошо, что не отдал Борьке. Вспомнилось сказанное им сотрудникам « - Коллеги,
стыдитесь, как вы можете обсуждать такую чушь??..» - и сейчас вот… с топором, в
разбитом и разграбленном магазине, на корточках… Нашёл что вспоминать… Двинулся вбок, продолжая
ощупывать всё перед собой и под ногами. Магазин, судя по всему, был не просто разграблен, он
был разграблен подчистую. Опустошены все полки в торговом зале. Он двинулся
вдоль стены, где, как он помнил, был стеллаж с напитками. Нашарил. Ничего.
Абсолютно. Ни одной бутылки, ни одного пакета с соком. И в то же время магазин не был безлюден. Когда он
замирал и прислушивался, были слышны шорохи, шаги, шуршание, и даже, кажется,
разговоры в отдалении. Он вздрогнул и схватился за топор, услышав рядом
негромкий голос. Впрочем, в голосе не было ничего страшного – просто голос
пожилого мужчины, наверное, даже старика: - Извините… можно к вам обратиться? Самый обычный голос, самый обычный вопрос. - Ааа?? Что?! – он схватился за топорик. - Вы?.. - Кто здесь? Ааа?? - Молодой человек… Я по голосу слышу – вы молодой
человек… Вы не пугайтесь. Вы, наверное, тут в первый раз? - Где… тут? – глупо как-то ответил Александр. - В этом продовольственном магазине. – Спокойно,
размеренно, как учитель первокласснику, пояснил старческий голос, - Наверное,
первый раз?.. Сюда пришли? После того, как?.. - Да. Конечно. Первый раз. А что? - Это сразу слышно. Что первый раз, - спокойно пояснил
голос, - Потому что по этой стороне, вдоль витрин, давно уже ничего нет. Это
ещё в первые дни всё вынесли. Как опомнились. - Как… вынесли? - Наощупь. – спокойно пояснил голос, - Потому кто
приходит не в первый раз, с этой стороны не ищет. Нет там ничего. - А где?.. Есть? - Да, собственно, уже нигде. - Как?? Нигде?.. Я не могу «нигде», у меня там, дома,
жена и дочка! Тяжёлый вздох был ему ответом. После некоторого
молчания голос спросил: - Дочке сколько лет? - Четыре. В садик ходит. Ходила. - Моя внучка постарше. Должна была в первый класс в
следующем году идти… - Что, совсем ничего нет?? - Ну почему же. Да вы не отчаивайтесь, молодой
человек. Что-то ещё найти можно. Вас что интересует – что пить, или что есть? - И пить, и есть. Если есть, - что-то детское. Но
больше, конечно, пить. - Ну, пойдёмте, молодой человек, я постараюсь вам помочь. В общем-то практически всё растащили,
но в первое время многое просто разбросали и, к сожалению, растоптали. И это
можно попытаться собрать. Вы, наверное, откуда-то из дальнего дома?.. – Александр
почувствовал, как чья-то рука нашарила его рукав и повлекла в сторону, -
Осторожно, вот здесь переступать, тут поваленный стеллаж… Оказалось, что голос принадлежал Виктору Степановичу,
пенсионеру – как он представился. Он жил в соседнем доме, и был в этом магазине
неоднократно – в смысле, неоднократно после того как наступила Тьма. До этого,
конечно же, он посещал этот магазин каждый день, и потому дорогу знал, как
говорится «хоть с закрытыми глазами» - теперь это выражение приобрело новый,
зловещий смысл. - Нам с женой много не надо, да мы и по-стариковски
запасливые, есть у нас… Но, чтобы не сидеть просто дома, я сюда регулярно
выбираюсь, - то одно принесёшь домой, то другое… Опять же, соседям помогаем –
там двое ребятишек. Вы как греетесь? Палатка? Вот и мы что-то наподобии. Кушать
готовим – на свечках, да. На кострах-то многие погорели, чувствуете, на улице
везде гарью пахнет? Пожары, пожары вокруг. Люди кричат – ужас! Но нас пока бог
миловал… Ползая на четвереньках среди разбросанного и
растоптанного товара, они негромко переговаривались. Александр нашёл
раздавленную коробку сока, в которой сока ещё было около трети, но который уже
превратился в лёд; он порвал картонную упаковку и теперь жадно сосал сладкую
льдинку. - Вот, возьмите. Бутылка, пластиковая, литр. Это… Судя
по форме – пиво. Или минеральная вода. Нет, скорее всё же пиво. Держите. Вот –
брикет. Это… Это или каша, или кисель. И то и другое – хорошо. Держите. - Спасибо вам. - Ничего. Как думаете… Александр, правильно я понял?
Александр, как думаете, в тёплом климате люди проще перенесут Время Тьмы? - Время Тьмы… Вы думаете, ЭТО кончится? - Однозначно. Когда-то должно кончиться. Вы про ламу и
его пророчество слышали? Ах, тоже слышали? Ну вот. Я уж не знаю, откуда он это
взял, но пока всё совпадает. Примерно. Александр коротко пересказал старику свои соображения
по поводу электромагнитных колебаний, и убедился, что это не стало для
пенсионера открытием. Виктор Степанович, собственно, думал примерно так же. - Когда-нибудь это пройдёт… Рано или поздно, нужно
просто продержаться. Зато теперь мы почти наверняка знаем, почему в одночасье
вымерли динозавры, правда же?.. «Наощупь» прокормить такие туши… Так вот.
Насчёт этого времени в тёплом, даже жарком климате. Как считаете?.. Александр считал, что в тёплом климате выжить, конечно
же, будет проще. В тёплом климате нет серьёзного «поражающего фактора», такого
как холод. - Вот! Вот!! И я так же думаю! Наощупь найти пищу и
воду всё же проще, чем ещё и не замёрзнуть; или сгореть-угореть, вслепую
разводя огонь в закрытом помещении. Я тоже так думаю! Так что у них, полагаю,
есть серьёзный шанс! Оказалось, Виктора Степановича заботила судьба дочери
с внучкой и зятем, улетевших за два дня до наступления Тьмы «встречать Новый
Год» не куда-нибудь, а на Кипр. За них он переживал существенно больше, чем за
себя с женой. - Полагаю, они продержатся… Зять у меня мужчина
боевой, в смысле – офицер. Дочка тоже не размазня какая. Внучка уже
большенькая. Конечно, чужая страна… Отель. Но что-нибудь придумают.
Сорганизуются. Интересно, как на Кипре с пресной водой? Не знаете? Вот и я не
знаю. Ну, во всяком случае, не думаю что хуже, чем у нас тут, в Мувсе, правда
же? Хотя если там жарко… Александр как раз нащупал под стеллажом несколько
закатившихся небольших баночек, явно с какой-то жидкостью – ни то «Бёрн», ни то
«Ягуар», ни то ещё какая-то химическая гадость; и потому, стараясь достать и препроводить
в рюкзак их все, он слушал болтовню старика вполуха. - Вот ещё печенье, держите. Вот какая-то консерва.
Знаете, можно ещё пошарить в подсобке. Там тоже, конечно, уже всё выгребли, но
что-то ещё можно найти, если не спешить. Вы спешите?.. А вот в подвал я не
рискую соваться, хотя там, наверняка, что-то есть. Некоторые лазят и в подвал. Рюкзак мало-помалу наполнялся. «Венцом» «похода в
магазин» стала найденная трёхлитровая банка с какой-то жидкостью; вернее, её
содержимое – от мороза её раздавило, стекло лопнуло, но содержимое одним ледяным
бруском стояло в самом дальнем углу; и Александр её нащупал. - Ну всё, Виктор Степанович. Достаточно. - Уже уходите?.. - Да, надо. Жена будет беспокоиться. Мы обговорили
время, она считает. Ну, считает вслух или про себя. Будет беспокоиться. - Да-да, конечно. Вы через витрину? Там двери-то тоже
разбили. Вам вон туда. Позвольте, я вас чуть провожу. Да, в магазине уже делать
нечего, всё растащили. Это жители этого дома, и двух соседних, кто не побоялся…
Многие ведь, я знаю, боятся из квартиры нос в Тьму высунуть… Да-да. Так и
замерзают, умирают дома, от голода и холода. Новое поколение отвыкло бороться
за жизнь, увы. Извините меня за старческое брюзжание, это я так… К вам это,
конечно, не относится. Осторожно, вот тут не споткнитесь, тут труп. Чей труп?
Ну, кто же знает. Убитый. Нет, не сам упал, и не «сердце», - я щупал, у него
голова пробита. «Тяжёлым тупым предметом», как говорится. «- Неужели Борька??» - подумал Александр, ощупью
пробираясь за стариком. - Давно тут лежит. С самого Начала. Поначалу, кто
первые полезли, так просто озверели. Больше от страха, как я понимаю. И дрались
вот. Чего ради? Хотя магазин тогда был ещё полный. И теперь все, кто «через
витрину», неизменно натыкаются на него. Некоторые тут же и назад поворачивают,
не без того. «- Нет, значит не Борька.» - Вы говорите – первые дни. А
сколько времени прошло? - Этого точно, молодой человек, вам никто не скажет. Потому
что никто не знает. Но по моим расчётам примерно дней десять. - Нет. Не может быть. Я думаю больше. Я думаю – месяц.
Как минимум. - Ну, это у вас такой эффект… как он называется? Нет,
не думаю, что больше двух недель. У нас часы – будильник механический. Я снял
стекло – и стрелки щупаю. Хотя, конечно, с полной уверенностью утверждать не
возьмусь… Ну, вот и витрина. Вам туда. Счастливо вам добраться до своих,
Александр. Как вы, кстати, дорогу найдёте? Ах, леска? Мудро. Удачи вам. - И вам удачи, Виктор Степаныч. Спасибо вам. - Не за что. Придёте ещё? - Вряд ли. Далеко очень. - Ну, смотрите. У вас там ничего «такого» ближе нету?
Ну, киоск какой-нибудь… - Нету… - в голову Александра вдруг пришла новая
мысль, и он, боясь её упустить, заторопился: - Ну всё, пошёл я. Ещё раз вам спасибо за помощь. Если
– и когда, - эта Тьма кончится, - увидимся, поговорим. И не переживайте вы так
за своих – действительно, в тёплом климате должно быть выжить легче. Вернутся. Они попрощались. Сначала, по леске, привязанной у витрины за поручень,
он довольно уверенно шёл, перебирая её руками. Потом его насторожила её
слабина. Потом он обнаружил, что леска оборвана… Он сидел на корточках, держа обрывок в руках… Кто-то
шёл – и оборвал, зацепив. Или, того хуже, порвал специально. В голове случилась
болтанка из мыслей и эмоций, преобладающей из которых был страх. Страх не найти
дорогу домой. Где я сейчас нахожусь? Пощупал землю – наледь. Это могла бы быть
как дорога, так и тротуар. С какой стороны магазин? Чёрт побери… Нет, главное не паниковать. И не идти наобум. Борька
вон не вернулся. Наверняка ведь также потерял ориентир и попёрся наудачу. И
потерялся окончательно… Он достал утёнка и что было сил стал дуть в него. - Кря-кря. Кря-кря!! Кря-кря!!! Ответа не было. Видимо, слишком далеко. Он пробовал
кричать. В морозном воздухе, казалось, звук затихает в нескольких метрах. Он совершенно вдруг потерялся в пространстве… Можно
пойти по какой-то из верёвок, по дороге он натыкался на несколько таких
провешенных «троп» - но куда она приведёт? К чужому подъезду? Сейчас не
открывают чужакам. Да и что там делать? И что будут делать без него жена и
дочка?.. Вода ведь кончилась… Нет. Главное, не паниковать. И не переться куда
попало. Вот здесь леска «кончилась». Дом… Думаю, дом там. Или там? Нет, скорее
там. Не паниковать! И никуда не спешить. Буду сидеть. Да, вот сяду на корточки,
и буду сидеть. Слушать. Подожду реализации «плана Б»… А всё же я олух. Виктор Степанович навёл на толковую
мысль. Теперь – главное домой добраться… Выстрел раздался совсем не с той стороны, откуда он
ожидал. Ну неужели?.. Ну надо же, я думал – дом там. Ну-ка, ещё подожду… Снова выстрел. Точно – вот оно, направление! Сориентировавшись, он бросил уже ставший ненужным
конец лески, вскинул рюкзак на плечи, и быстро пошёл, считая про себя. - … сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать
три… всё же я умный, не зря меня начальником отдела поставили.
Предусмотрительный. Борька вон, не предусмотрел… сто двадцать девять, сто
тридцать. Сто тридцать один… На счёт «двести» опять раздался выстрел. Уже ближе.
Чуть погодя – второй. Ага. Всё верно. Один, два, три, четыре… На следующие «двести» дуплет был совсем рядом. Он наткнулся на угол дома чуть не лбом, и страшно обрадовался.
Провёл рукой по стене – грубая каменная крошка на облицовке. Он чуть не
заплакал. Ну да – мой дом, фасад. Снял перчатку, и лаская, погладил грубую
промёрзшую стену. Дошёл! Вспомнил, как шеф, «в целях повышения мотивации и для
сплочения коллектива» отправил их, «продажников», на «тренинг личностного
роста». Было местами занятно, местами смешно, - «бизнес-тренер», щупленький
мужик в очках, расшибался, чтобы «вселить корпоративный дух» через речёвки,
считалки и разные конкурсы, а также проводил «тренинги по развитию интуиции».
Один тренинг вспомнился – «наощупь». Нужно было завязать глаза. Партнёр, без
повязки на глазах, – они разбивались по парам, причём вслепую, - брал за руку, и молча (Молча! Ни звука!)
водил по большому залу, где проводился тренинг. Можно было слушать, а главное –
трогать встречающееся и встречавшихся, - общаться только через осязание.
Трогать стены, стулья, подоконник, цветы на подоконнике… Тогда это производило
впечатление, да. Другой уровень постижения мира… Вот и сейчас… Выстрел раздался почти над головой и чуть в стороне.
Ну правильно. Мой дом. Надо идти, а то Люська все патроны пожжёт, да и дочка бояться будет. Ещё один выстрел. Иду я,
иду… Достал утёнка. - Кря-кря!! Пауза. И «- Ду-ду!!!» в ответ дочкиной дудки. Иду-иду. «Кря-кря!!» - «Ду-ду!! Ду-ду-дууу!!! Ду-ду!!!» «Кря-кря!!» Иду я, иду уже. Успокойся. Вот и подъезд, кодовый замок не работает. Мешки,
пакеты, мусор под ногами на лестнице. Всё обледенелое. Вот и сидячий труп.
Дальше. Он потарабанил в дверь кулаком, и тут же открыл её
своим ключом. Бог мой, ну и воняет в квартире! С улицы-то. Но – дома, дома!! - Саша!! – из темноты на шею повисла жена. - Папа, папа пришёл! – послышался из другой комнаты
писк дочки. Объятия. - Ты окно закрыла? - Да. - Подожди. Я дверь запру. - Ну как ты?? Я так волновалась! Все сроки прошли.
Заблудился? - Да, было немного. Но потом сориентировался. Как вы? - Нормально. Как сходил? - Не так чтобы очень. Но кое-что принёс. И мысль у
меня возникла… На, бери рюкзак. Там льдина – от чего-то из трёхлитровой банки.
Это надо в кастрюлю – и погреть. Газ есть ещё? Хорошо. И, знаешь… я сейчас
опять пойду. - Куда?? - Есть идея. Странно, что раньше в голову не пришла. *** Он наощупь, сосредоточенно щепил топориком
межкомнатную дверь. Главное – не покалечиться. Ничего – топорик острый, спешить
мне некуда, дверей у нас хватает… Сделал импровизированный очаг – в духовке
электроплиты. Там, на решётку можно будет ставить что-то разогреваемое, а под
ней – разводить костерок из щепок. Топить по-чёрному; дыму, конечно, будет
много… но зато всё в металле, можно почти не опасаться пожара. Прислушался – голоса жены и дочки в соседней комнате.
Тепло одетые, они учили по памяти английский язык. Газ уже кончался, последний баллончик на исходе, нужно
было думать о будущем. Насколько оно возможно, это будущее. Впрочем, теперь в будущее он смотрел со сдержанным
оптимизмом. «Идея», пришедшая ему в голову в разграбленном магазине
заключалась в том, чтобы посетить стоящее неподалёку – ну совсем напротив,
намного ближе чем продуктовый магазин! – большое офисное здание. - Саш, а что там? Там же какой-то проектный институт
был, и куча всяких конторок-офисов. Что там найти можно? - Люсь! – он был поистину горд собой, - У нас ведь
тоже контора! А в каждой конторе есть что? – кулер! Или просто бачок с питьевой
водой! - Поняла! А что, и правда, идея! - И – это офисное здание, в нём работали те, кто
приезжали из других районов. То есть, в отличии от магазина, в который все жители
ближайших домов ходили каждый день; что и как там, в офисе, из местных едва ли
кто ориентируется. А значит, есть шанс, что до воды никто ещё не добрался.
Во-всяком случае, стоит проверить. Дверь на входе ломать не пришлось – она оказалась
открытой. Наверное, открыл ночной сторож. И, скорее всего, куда-то пошёл, в
слепой надежде… На что он (или она?) мог надеяться? Теперь, наверное, это уже
не узнать. Небольшой киоск на первом этаже был взломан – разбито
стекло. Но он, тем не менее, нашёл внутри засохшие булочки, печенье, несколько
пачек вафель и пакетики ни то с кофе, ни то ещё с чем-то растворимым. Ощупью обошёл вестибюль. Кофейный аппарат. Тоже
хорошо… Первый же вскрытый офис на втором этаже – благо,
надеясь на сигнализацию и охрану, двери были деревянные, - обогатил его почти
полным девятнадцатилитровым пластиковым ботлом с замёрзшей водой. Постанывая от
радости, боясь спугнуть удачу, он загрузил его в рюкзак и пошёл к дому. Благо,
тут недалеко. Немного, шагов двести, прошёл «по направлению», и достал утёнка. - Кря-кря!! - Ду-дуу!! - Кря-кря!! - Ду-ду!! Ду-ду-дуу!! Нормально. Правильно держу направление. Кстати, идею,
я чувствую, вернее, слышу, взяли на вооружение – слышал поодаль кто-то «переговаривается»
свистками. Люди настолько быстро ориентируются… - Ну как?? - Живём, Люсь! Трогай – целый баллон воды! Там,
внутри, даже плещется – не полностью замёрзла. - Мммцу! – ответила жена поцелуем, - Ты наш добытчик!
Сейчас я чаю вскипячу. - Кофе! Кофе, Люсь! Вот банка – там же нашёл! С
сахаром! Делай – да я Борькиной семье занесу. Жена, дочка, мать старая… *** А офисах нашлась не только вода. Теперь он совершал
туда набеги регулярно. Тщательное обшаривание письменных столов давало то
вскрытую пачку печенья, то пакетик леденцов, то жвачку, то заледеневшую
бутылочку кока-колы или спрайта. В целом, семье более чем хватало, и он даже
стал подкармливать соседей – в первую очередь Борькиных родственников. Им
приходилось совсем туго, и если бы не помощь Александра, сейчас они, наверное,
уже бы умерли… Тюк топориком, тюк. А интересно, возможна «цивилизация
слепцов»? Надо будет подумать об этом. Кажется, что-то подобное я читал в
фантастике, да… День сейчас или ночь? Впрочем, какая разница. Просто интересно.
Дверь подавалась, кучка щепы росла. Вот докурочу эту
дверь, можно будет с балкона вагонку пообрывать. Хорошо что балкон вагонкой
обшит, а не пластиком, - Люська всё ныла «Давай пластиком, давай пластиком!»
Типа – красивее. И современней. Ты, говорит, деревенский, потому тяготеешь к
дровам!.. Так и сказала тогда – «К дровам!» Хы. Посмеялись тогда, отговорился
что «вагонка – экологичней». А вот поди ж ты! Ага – дрова. Дрова и есть.
Пожалуй, и надо было начинать с вагонки, а не с двери; доски щепить проще. Впрочем,
и дверь – вполне… Если не торопиться. Вон, уже какая кучка… Он опустил руку, чтобы пощупать щепки, и вдруг ему
показалось, что он может их рассмотреть… Совсем слабо, как ночью при свете звёзд. Нет, как
ранним-ранним утром, когда только начинает «синеть». Не может быть!!! Почему не может??? Он вскочил и понял, что видит комнату – смутно, в
сумраке, - но может ориентироваться: вот полуразобранная дверь, прислонённая к
стулу; вот смутно, в углу – диван. Огромный тёмный прямоугольник плазменного
телевизора в углу. Пол, заваленный мусором. И – синеющее окно на улицу. Явно синеющее окно!! Так, что уже видно стоящие на
подоконнике цветочные горшки с обвисшими, покрытыми инеем, цветами. Кончилось?? Он заметался по комнате. Да!!! Да!!!
Дааа!!!!! Он услышал, как на улице со звоном кто-то выбил
стекло, и кто-то, срываясь, закричал – изо всех сил, и его было отлично слышно
в царящей над городом тишине: - Свет!! Све-е-ет!!! Лю-ю-юди-и-и!!! Я вижу
све-е-ет!!! И тогда он подскочил к окну – и увидел улицу…
Синеющую, как предрассветную, улицу. И он, рванув, распахнул окно. Схватил стоявшее у окна ружьё, и грохнул дуплетом в
небо. И тоже, срываясь на какой-то визг, сквозь слёзы, закричал что было сил: - Свет!!! Свет!!! Люди! – свет!!! Да будет
све-е-е-ет!!!!
|
| |||||||
